Неточные совпадения
Мы застали уже человек до пятнадцати англичан и американцев: они — по обыкновению —
пили себе, как будто в Англии, херес, портвейн и
эль.
Хозяин пригласил нас в гостиную за большой круглый стол, уставленный множеством тарелок и блюд с свежими фруктами и вареньями. Потом слуги принесли графины с хересом, портвейном и бутылки с
элем. Мы попробовали последнего и не могли опомниться от удовольствия: пиво
было холодно как лед, так что у меня заныл зуб. Подали воды, тоже прехолодной. Хозяин объяснил, что у него
есть глубокие подвалы; сверх того, он нарочно велел нахолодить пиво и воду селитрой.
Приехав на место, рыщут по этому жару целый день, потом являются на сборное место к обеду, и каждый
выпивает по нескольку бутылок портера или
элю и после этого приедут домой как ни в чем не бывало; выкупаются только и опять готовы
есть.
Устье реки Тангоузы [Тан-гоу-цзы — болотистая падь.] раньше
было на месте нынешних озер Сан [Сан — разлившееся озеро.] и Эль-Поуза [Эр-цзо-цзы — вторая заповедь.], а устье реки Майхе [Майхе — река, где сеют много пшеницы.] находилось немного выше того места, где теперь пересекает ее железная дорога.
— А вот мы с Павлом Константинычем этого
выпьем, так
выпьем.
Эль — это все равно, что пиво, — не больше, как пиво. Попробуйте, Марья Алексевна.
Кузьма резал дымящийся окорок, подручные черпали серебряными ложками зернистую икру и раскладывали по тарелочкам. Розовая семга сменялась янтарным балыком…
Выпили по стопке
эля «для осадки». Постепенно закуски исчезали, и на месте их засверкали дорогого фарфора тарелки и серебро ложек и вилок, а на соседнем столе курилась селянка и розовели круглые расстегаи.
Виноградник
был у царя в Ваал-Гамоне, на южном склоне Ватн-эль-Хава, к западу от капища Молоха; туда любил царь уединяться в часы великих размышлений. Гранатовые деревья, оливы и дикие яблони, вперемежку с кедрами и кипарисами, окаймляли его с трех сторон по горе, с четвертой же
был он огражден от дороги высокой каменной стеной. И другие виноградники, лежавшие вокруг, также принадлежали Соломону; он отдавал их внаем сторожам за тысячу сребреников каждый.
— Нет, я и теперь не знаю этого. Я думала… Но мне стыдно признаться… Я боюсь, ты
будешь смеяться надо мной… Рассказывают, что здесь, на горе Ватн-эль-Хав, иногда бродят языческие боги… Многие из них, говорят, прекрасны… И я думала: не Гор ли ты, сын Озириса, или иной бог?
Хотя все семейство Петковичей состояло из них двух и семилетней прелестной дочери Елены, или
Эли, как ее называли, но видно
было, что принимать многочисленных родственников хозяина
было великим наслаждением не только для него лично, но и для добрейшей Елизаветы Федоровны.
Непомук Анастасьевич любил хорошо
поесть и хорошо
выпить в хорошей, интимной компании, а так как теперь собралась у него компания самая хорошая и самая интимная, и так как при этом все обретались в самом счастливом, в самом праздничном настроении духа, то Непомук достаточно успел уже оказать подобающую честь разным соленьям и сырам, пропустив предварительно две веселые рюмочки хорошей старой водки, которую «презентовал» ему любезный ксендз-пробощ, и теперь готовился оказать еще более подобающую честь огромному ростбифу, который
будет запит великолепным английским
элем.
— За кого это? — серьезно сдвинув брови, спросил губернатор, которому
был уже не по нутру самый разговор подобного рода, в то время, когда в столовой ждет
эль и ростбиф.
И Володя всегда охотно откликался на зов Степана Ильича, а гостеприимный старый штурман всегда предлагал какое-нибудь угощение: или стаканчик
эля, до которого он сам
был большой охотник, или чего-нибудь сладенького, к которому Володя, в свою очередь,
был далеко не равнодушен и давным-давно проел и проугощал изрядный запас варенья, которым снабдила его мать.
Пили и шампанское, и кларет, и портвейн, и
эль, и портер.
Кажется, он привел ко мне Благосветлова, издателя"Дела", которого я в Петербурге никогда и нигде не встречал. В Париже у Благосветлова
был постоянный сотрудник, один из братьев Реклю — старший,
Эли. С ним я уже
был знаком и у него видал и его младшего брата Элизе, и тогда уже известного географа, но еще не прославившегося как анархист.
У Благосветлова, как я сказал выше,
были постоянные сношения с
Эли Реклю. Оба брата, а также и Наке, называли его"Blago"и считали едва ли не самым радикальным русским журналистом.
Много
пили портеру и
элю.
— Покончил. Не
выпить ли
элю?